ПРИВЕТ! ЭТО МЕСТО ОБЩЕНИЯ ТУРОЧАКЦЕВ, НЕ РАВНОДУШНЫХ К ЖИЗНИ НАШЕГО СЕЛА. РЕГИСТРИРУЙСЯ - И ТЫ С НАМИ. ХОЧЕШЬ - ЧИТАЙ, ХОЧЕШЬ - ПИШИ, ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ ТЫ УЧАСТВОВАЛ, ВЕДЬ БЕЗ ТЕБЯ ВСЕ БУДЕТ ИНАЧЕ! ПИШИ СПОКОЙНО И ЗДРАВО - ВЕДЬ НАША ПРИРОДА НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ. Т Е Р П Е Н И Я И У Д А Ч И!
Отправлено: 21.11.12 01:20. Заголовок: внучка-то живёт, но ..
внучка-то живёт, но после смерти деда все фото-негативы и плёнки с фильмами забрали его старший сын (Ташкент) и старший внук - мой двоюродный брат (Новосибирск). Фильмов было несколько - "Ледоходы разных лет", "Не стареют душой ветераны", "Строительство Верх-Бийского моста" и другие. Сто раз писала братцу просьбу прислать оцифрованные фильмы - хотя бы тот, который о ветеранах. Но ни фильма, ни ответа. Так что увы - архив утерян.
Отправлено: 18.10.12 10:45. Заголовок: История «малой» Граж..
История «малой» Гражданской войны в Бие-Прителецкой черни в 1917 – 1922 гг. Свержение российской монархии в ходе Февральской революции 1917 года породило двоевластие не только в центре, но и на местах между Советами и Комитетами общественного порядка. Подобный Комитет в г. Бийске, сторонники Временного правительства, сформировали уже 3 марта 1917 года. Однако их политические оппоненты, как это и бывает часто, на первых порах среагировали не сразу. Продебатировав весь месяц, к концу оного, большевики созвали Совет рабочих и солдатских депутатов и то с преобладанием меньшевиков и эсеров. Размежевание политических сил в уездном центре по принципу домино всколыхнуло волости Бие-Прителецкой черни. Здесь активизировались митинги и собрания, на которых отстранялись от исполнения своих обязанностей волостные старшины и крестьянские начальники. Вместо них в большинстве случаев явочным порядком создавались исполкомы народных собраний – своеобразные органы местного самоуправления, а также земельные, продовольственные комитеты, крестьянские союзы и Советы. Аналогичным образом весной 1917 года сформировали Временный исполнительный комитет в с. Кебезень. Его организаторами выступали местные купцы, интеллигенция, разделявшая в основном эсеровские взгляды, а также представители русской и алтайской частей села. Постановления сельских сходов жителей черни не выходили за рамки общедемократических требований. Большинство населения получило элементарные демократические свободы, тем не менее, их положение мало чем отличалось от прежнего, старорежимного. Глубокая неудовлетворенность людей земельно-лесными отношениями явилось одной из причин роста левацких настроений и их участия в поддержке местных Советов. Так, после первых известий о захвате политической власти большевиками в Петрограде, местное общество проявило равнодушие к судьбе Комитетов общественного порядка. На четвертый день Октябрьской революции Бийский Комитет еще пытался возражать против претензий на власть местных большевиков, но, тем не менее, уже через несколько суток вся власть в городе принадлежала им. Последние события, вызвали волну подобных «установлений» в черневых волостях. «…Пятый день сидим в д. Сайдып, Макарьевской волости, - писал Г.М. Токмашев в Алтайскую Горную Думу о ситуации на местах, - нет лошадей, везти нас в Озеро-Куреево. Макарьевское волостное земство вводит новые порядки… Оно решило не… подчиняться никакой власти… а жить по-своему: постановили устранить земскую гоньбу, отменить земскую квартиру… Добираются до учителей… хотят закрыть существующие здесь школы… Мы были на земском собрании… Я поражался деревне: она… слепо настроена пробольшевитски… Я ждал, что кто-нибудь из крестьян выскажется против разгона Учредительного собрания и против учреждения в стране Советской власти. Но, увы, никто не заикнулся… Портят население солдаты-большевики…». Как уже упоминалось выше, в Бие-Прителецкой черни Горного Алтая одним из острых вопросов являлось распределение земли. Во многих переселенческих участках не было пригодной пашни, эти переселенцы претендовали на наделение, но владельцы удобных земель были от этого не в восторге. Одним словом, в этом вопросе здесь была полная неразбериха. Как же думали решать эти проблемы те, кого вынесла волна народного недовольства к политическому штурвалу? Им было не до того. Каракорумская окружная управа (возглавлял Г.И. Чорос-Гуркин) и Каракорум - Алтайский Совдеп затеяли процесс выделения Каракорум - Алтайского округа из Бийского уезда в самостоятельную административную единицу. Двадцать седьмого апреля 1918 года Алтайский губернский Совдеп (г. Барнаул) подержал эту идею и выделил Горный Алтай в самостоятельную административную единицу в составе Алтайской губернии с подчинением себе Каракорум – Алтайского Совдепа. Однако Бийский уездный Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов отрицательно отнесся к акту выделения Горного Алтая в самостоятельную административную единицу. Не подержало его и значительная часть населения черневых волостей: Макарьевской, Успенской, Ахтыганской (Турочакской), Алтын - Кольской и других. При первом разграничении территории между Бийским уездом и Каракорумом, северяне остались за уездом. Такое положение Бие-Прителецкой черни сыграло в будущем противостоянии важную роль в утверждении Советской власти не только здесь, но и в Горном Алтае. С момента своего образования Каракорум тайно и явно противопоставлял себя новой власти. Отчасти потому, что политическую элиту Горного Алтая того времени составляли офицеры царской армии, кадеты, бежавшие из центра страны, эсеры, националисты и многие, многие другие. Поводом же к открытому противоборству с Советской властью послужило столкновение в с. Березовка 14 мая 1918 года. Суть баталии заключалось в том, что вооруженный отряд каракорумцев численностью около ста человек под командованием поручика Залесского совершил налет на село и убил двух красногвардейцев. В то же время поползли слухи о белочешском мятеже. Уже к 29 мая до Улалы (Горно-Алтайска) дошла весть о падении Новониколаевска (Новосибирска). Первого июня 1918 года Каракорум – Алтайский округ был объявлен на осадном положении. Алтайский губернский совет еще надеялся на лояльность верхушки округа, по крайней мере, Совдепа. Однако, убедившись в продвижении чехословаков и белогвардейцев на барнаульском направлении, Каракорум поднял мятеж. Девятого июня 1918 года в Улале были арестованы помощник Западно-Сибирского областного Совета, большевик Г. К. Соболевский и ряд членов местного Совета. Последовательно в Горном Алтае их заменили волостными и сельскими управами во главе со старшинами и старостами. Окружную управу переименовали в Каракорум - Алтайскую уездную земскую управу, а Каракорумский округ – в уезд. С падением советов в Бийске, они были ликвидированы и в Бие-Прителецкой черни. Летом 1918 года политическая власть Колчака А.В. в Сибири достигла своего апогея. В г. Омске 30 июня 1918 года он сформировал Временное сибирское правительство. Его легитимность, признали все оставшиеся «на плаву» политические силы, в том числе и Каракорумская управа. Казалось еще немного и кольцо фронтов сомкнется, и падение Советской власти в центре станет неизбежным. Однако этого не произошло. Почему? Призыв к борьбе за единую и неделимую Россию, после свержения Временного правительства, хотя и нашел отклик у многих и соответствующее белое движение, но, тем не менее, он не был выражением борьбы со стороны Колчака и иже с ним за реставрацию монархии , как думают идеалисты от прошлого. Более того они продолжали считать себя героями и спасителями России. Между тем, Троцкий Л.Д. в своих воспоминаниях признавал, самой большой опасностью для Советской власти - провозглашение единого лидера белого движения с последующей его коронацией, сделало бы их (красных) поражение неминуемым. Парадоксально, но «белые вожди» боялись того же! «Вы думаете, что мы идем на Москву восстановить трон Романовых? - заявлял один известный белый генерал, - Никогда!» Царская семья, оставленная в руках большевиков в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года была расстреляна. Не без оснований по этому поводу выразился Ленин В.И.: «Мы вырвали из их [белого движения] рук живое знамя»! Это было началом конца всего белого движения, в том числе и в Сибири. Начиная с августа 1918 года, здесь повсеместно разгораются крестьянские восстания. Они охватили и Северный Алтай. Центром возмущения, установленными порядками временщиков стали Озеро-Куреевская, Ненинская и Карабинская волости. Поводом к волнениям послужили приказы Омского правительства о сдаче принесенного солдатами-фронтовиками оружия и обмундирования, уплате секвестра за самовольно вырубленные леса и по разрешению местных Советов, а также постоянные реквизиции хлеба для нужд армии. «Сентябрьским вечером 1918 года, - вспоминал Угровицкий В.А., - в Озеро-Куреево въехал отряд реквизиторов. Накануне крестьяне на телегах свалили сжатые снопы пшеницы. Рано утром волостные исполнители с палками в руках побежали по селу, стуча в ставни окон, извещая жителей села о сходе на площадь у церкви. Начальник отряда с волостного крыльца обратился к крестьянам с требованием предоставить для колчаковских войск провиант. По толпе крестьян прокатился ропот. Почти всё, что взяли от земли за это лето, они должны были, отдать на содержание армии. «Не пожалеем хлеба, граждане! – возвысил голос начальник – Для спасения нашего Отечества!». «Да, наехали спасители с нагайками и последний кусок хлеба из рук отнимаете. Кого же спасать приехали? – зашипели задние ряды. Недовольный этим фуражир сбежал с крыльца. Толпа отхлынула и по команде разойтись, люди понуро побрели по домам. Весь октябрь колчаковцы реквизировали у северян продовольствие, причем они изымали не только хлеб, но и лошадей. Мало того представители местной милиции пороли каждого встречного, заподозренного в неприязни к ним. Недовольные люди не только роптали, но стали самостоятельно организовывать вооруженные отряды. В их числе были Угровицкий А.Ф., Вагины отец с сыном: Андриян и Петр, Должников Семен, Александров с Дмитриевки, Малетин с поселка Светлый Ключ, Якушев и Герус из Нижних сел и другие. По жребию командовать отрядом выпало А.Ф. Угровицкому. Здесь он стал не только членом первого ревкома вместе с Якушевым и Герусом, но и его председателем. В этой должности Угровицкий отдал ряд приказов. В частности арестовать часть колчаковского отряда в селе Озеро-Куреево, а также объединиться с восставшими жителями сел Бодановки, Сайдыпа и Дмитриевки. Для связи с карабинским отрядом ревком отправил вестовых Пяткова Василия Ивановича и Колосова Михаила Порфирьевича. Под покровом вьюжной ночи они добрались до села, но было уже поздно. Карательный отряд в количестве 250 человек под командованием полковника Соколова, поручика Андреева и ряда других офицерских чинов расправился с населением, перевешав повстанцев на местной площади. Незамеченными выбравшись из Карабинки, Пятков В.И. вернулся с донесением в Озеро-Куреево, а Колосов М.П. ушел в Пешперский поселок. Тем временем, колчаковцы занимали одно село за другим. Колосов вынужден был покинуть поселок, обойти Озеро-Куреево и пробраться в Бийский участок к своему свояку. Но тот выдал его милиции и арестованного Колосова отправили в Бийск, где впоследствии приговорили к расстрелу. С приближением карателей члены ревкома собрали в волости сход сельчан. Большинством голосов избрали не только волостной Совет, но и все участники схода подписали протокол о выборах Советской власти. Те, кто по каким либо причинам не смог присутствовать на сходе, приходили подписываться под документом на квартиру Угровицкого. Также на сходе решили вооружаться принесенным с фронта оружием, пиками и самоковочными саблями. Изыскивали оружие и на месте. Так, подростки Изотов Петр и Радцев Яков, залезли в подвал Морозовского дома (начальника милиции), чтобы там достать оружие для отряда. На подступах к Озеро-Куреево, красные повстанцы приняли неравный бой с карателями. Рассеяв их мелкими группами по логам и заимкам, полковник Соколов со своим отрядом занял волостной центр. Они освободили всех задержанных по решению ревкома. Начались массовые аресты. В первую очередь взяли Угровицкого, Матросова, Заколмодина П., Александрова, Изотова Петра и многих других. Тюремные избы заполнились заключенными. Членов ревкома и волостного Совета заперли отдельно, без права свиданий с родными. На следующий день полковник Соколов, сидя в кресле, приказал подвергнуть экзекуции в виде150 плетей арестованных накануне. К повешению приговорили 16 человек, в их числе Угровицкого, Заколмодина и Матросова. Остальных выводили, раздевали, укладывали на скамью, привязывали руки и ноги и пороли плетьми утяжеленными колючками из проволоки на концах. По Озеро-Куреевской волости выпороли более 500 человек, среди них Бронникова Петра, Хвощенко Михаила, Иванникова, Александрова, Заякина Иллариона, Радайкина, Изотова Петра. Поголовно избили жителей села Сайдып по заранее составленным спискам. Однако «плетью обуха не перешибешь». К лету 1919 года опираясь на помощь большевицких организаций Бийска, партизанское движение в черни не заглохло. Наступление же Красной Армии в Сибири лишь ускорило падение Омского правительства в центре и на местах. «Облепленные» партизанскими отрядами колчаковцы терпели одно поражение за другим. Возглавляли эти отряды опытные командиры, такие как Кочкин, Мажаров, Усольцев, Суслов, Захаров, Табачников и другие. Отряд последнего освободил Озеро-Куреево. Теперь уже в который раз жертвы и палачи поменялись местами. Многие колчаковские милиционеры были казнены или попытались уйти за границу. Вместе с войсками в конце 1919 года они заполонили Чуйский тракт. Каракорумская элита еще пыталась превратить Горный Алтай в плацдарм для дальнейшей борьбы с Советской властью. Для чего они в принудительном порядке проводили мобилизацию мужского населения и реорганизацию своих отрядов. Однако ликвидация Каракорума оставалось делом времени (продолжение следует). И. Г. Черлояков.
"Томская губернiя, Бiйскiй уъздъ, Лебедская волость, село Турочакъ" Красивый адрес. Мне однажды пришло письмо с таким моим адресом (было время планов объединения регионов): Кемеровская губерния, Барнаульский уезд, Горно-Алтайская волость, аймак Турочак. И ничего - дошло!!!))
Отправлено: 20.11.12 18:05. Заголовок: История «малой» Граж..
История «малой» Гражданской войны в Бие-Прителецкой черни в 1917 – 1922 гг.
Свержение российской монархии в ходе Февральской революции 1917 года породило двоевластие не только в центре, но и на местах между Советами и Комитетами общественного порядка. Подобный Комитет в г. Бийске, сторонники Временного правительства, сформировали уже 3 марта 1917 года. Однако их политические оппоненты, как это и бывает часто, на первых порах среагировали не сразу. Продебатировав весь месяц, к концу оного, большевики созвали Совет рабочих и солдатских депутатов и то с преобладанием меньшевиков и эсеров. Размежевание политических сил в уездном центре по принципу домино всколыхнуло волости Бие-Прителецкой черни. Здесь активизировались митинги и собрания, на которых отстранялись от исполнения своих обязанностей волостные старшины и крестьянские начальники. Вместо них в большинстве случаев явочным порядком создавались исполкомы народных собраний – своеобразные органы местного самоуправления, а также земельные, продовольственные комитеты, крестьянские союзы и Советы. Аналогичным образом весной 1917 года сформировали Временный исполнительный комитет в с. Кебезень. Его организаторами выступали местные купцы, интеллигенция, разделявшая в основном эсеровские взгляды, а также представители русской и алтайской частей села.
Постановления сельских сходов жителей черни не выходили за рамки общедемократических требований. Большинство населения получило элементарные демократические свободы, тем не менее, их положение мало чем отличалось от прежнего, старорежимного. Глубокая неудовлетворенность людей земельно-лесными отношениями явилось одной из причин роста левацких настроений и их участия в поддержке местных Советов. Так, после первых известий о захвате политической власти большевиками в Петрограде, местное общество проявило равнодушие к судьбе Комитетов общественного порядка. На четвертый день Октябрьской революции Бийский Комитет еще пытался возражать против претензий на власть местных большевиков, но, тем не менее, уже через несколько суток вся власть в городе принадлежала им. Последние события, вызвали волну подобных «установлений» в черневых волостях. «…Пятый день сидим в д. Сайдып, Макарьевской волости, - писал Г.М. Токмашев в Алтайскую Горную Думу о ситуации на местах, - нет лошадей, везти нас в Озеро-Куреево. Макарьевское волостное земство вводит новые порядки… Оно решило не… подчиняться никакой власти… а жить по-своему: постановили устранить земскую гоньбу, отменить земскую квартиру… Добираются до учителей… хотят закрыть существующие здесь школы… Мы были на земском собрании… Я поражался деревне: она… слепо настроена пробольшевитски… Я ждал, что кто-нибудь из крестьян выскажется против разгона Учредительного собрания и против учреждения в стране Советской власти. Но, увы, никто не заикнулся… Портят население солдаты-большевики…».
Как уже упоминалось выше, в Бие-Прителецкой черни Горного Алтая одним из острых вопросов являлось распределение земли. Во многих переселенческих участках не было пригодной пашни, эти переселенцы претендовали на наделение, но владельцы удобных земель были от этого не в восторге. Одним словом, в этом вопросе здесь была полная неразбериха. Как же думали решать эти проблемы те, кого вынесла волна народного недовольства к политическому штурвалу? Им было не до того. Каракорумская окружная управа (возглавлял Г.И. Чорос-Гуркин) и Каракорум - Алтайский Совдеп затеяли процесс выделения Каракорум - Алтайского округа из Бийского уезда в самостоятельную административную единицу. Двадцать седьмого апреля 1918 года Алтайский губернский Совдеп (г. Барнаул) подержал эту идею и выделил Горный Алтай в самостоятельную административную единицу в составе Алтайской губернии с подчинением себе Каракорум – Алтайского Совдепа. Однако Бийский уездный Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов отрицательно отнесся к акту выделения Горного Алтая в самостоятельную административную единицу. Не подержало его и значительная часть населения черневых волостей: Макарьевской, Успенской, Ахтыганской (Турочакской), Алтын - Кольской и других. При первом разграничении территории между Бийским уездом и Каракорумом, северяне остались за уездом. Такое положение Бие-Прителецкой черни сыграло в будущем противостоянии важную роль в утверждении Советской власти не только здесь, но и в Горном Алтае.
С момента своего образования Каракорум тайно и явно противопоставлял себя новой власти. Отчасти потому, что политическую элиту Горного Алтая того времени составляли офицеры царской армии, кадеты, бежавшие из центра страны, эсеры, националисты и многие, многие другие. Поводом же к открытому противоборству с Советской властью послужило столкновение в с. Березовка 14 мая 1918 года. Суть баталии заключалось в том, что вооруженный отряд каракорумцев численностью около ста человек под командованием поручика Залесского совершил налет на село и убил двух красногвардейцев. В то же время поползли слухи о белочешском мятеже. Уже к 29 мая до Улалы (Горно-Алтайска) дошла весть о падении Новониколаевска (Новосибирска). Первого июня 1918 года Каракорум – Алтайский округ был объявлен на осадном положении. Алтайский губернский совет еще надеялся на лояльность верхушки округа, по крайней мере, Совдепа. Однако, убедившись в продвижении чехословаков и белогвардейцев на барнаульском направлении, Каракорум поднял мятеж. Девятого июня 1918 года в Улале были арестованы помощник Западно-Сибирского областного Совета, большевик Г. К. Соболевский и ряд членов местного Совета. Последовательно в Горном Алтае их заменили волостными и сельскими управами во главе со старшинами и старостами. Окружную управу переименовали в Каракорум - Алтайскую уездную земскую управу, а Каракорумский округ – в уезд. С падением советов в Бийске, они были ликвидированы и в Бие-Прителецкой черни.
Летом 1918 года политическая власть Колчака А.В. в Сибири достигла своего апогея. В г. Омске 30 июня 1918 года он сформировал Временное сибирское правительство. Его легитимность, признали все оставшиеся «на плаву» политические силы, в том числе и Каракорумская управа. Казалось еще немного и кольцо фронтов сомкнется, и падение Советской власти в центре станет неизбежным. Однако этого не произошло. Почему? Призыв к борьбе за единую и неделимую Россию, после свержения Временного правительства, хотя и нашел отклик у многих и соответствующее белое движение, но, тем не менее, он не был выражением борьбы со стороны Колчака и иже с ним за реставрацию монархии , как думают идеалисты от прошлого. Более того они продолжали считать себя героями и спасителями России. Между тем, Троцкий Л.Д. в своих воспоминаниях признавал, самой большой опасностью для Советской власти - провозглашение единого лидера белого движения с последующей его коронацией, сделало бы их (красных) поражение неминуемым. Парадоксально, но «белые вожди» боялись того же! «Вы думаете, что мы идем на Москву восстановить трон Романовых? - заявлял один известный белый генерал, - Никогда!» Царская семья, оставленная в руках большевиков в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года была расстреляна. Не без оснований по этому поводу выразился Ленин В.И.: «Мы вырвали из их [белого движения] рук живое знамя»! Это было началом конца всего белого движения, в том числе и в Сибири.
Начиная с августа 1918 года, здесь повсеместно разгораются крестьянские восстания. Они охватили и Северный Алтай. Центром возмущения, установленными порядками временщиков стали Озеро-Куреевская, Ненинская и Карабинская волости. Поводом к волнениям послужили приказы Омского правительства о сдаче принесенного солдатами-фронтовиками оружия и обмундирования, уплате секвестра за самовольно вырубленные леса и по разрешению местных Советов, а также постоянные реквизиции хлеба для нужд армии. «Сентябрьским вечером 1918 года, - вспоминал Угровицкий В.А., - в Озеро-Куреево въехал отряд реквизиторов. Накануне крестьяне на телегах свалили сжатые снопы пшеницы. Рано утром волостные исполнители с палками в руках побежали по селу, стуча в ставни окон, извещая жителей села о сходе на площадь у церкви. Начальник отряда с волостного крыльца обратился к крестьянам с требованием предоставить для колчаковских войск провиант. По толпе крестьян прокатился ропот. Почти всё, что взяли от земли за это лето, они должны были, отдать на содержание армии. «Не пожалеем хлеба, граждане! – возвысил голос начальник – Для спасения нашего Отечества!». «Да, наехали спасители с нагайками и последний кусок хлеба из рук отнимаете. Кого же спасать приехали? – зашипели задние ряды. Недовольный этим фуражир сбежал с крыльца. Толпа отхлынула и по команде разойтись, люди понуро побрели по домам.
Весь октябрь колчаковцы реквизировали у северян продовольствие, причем они изымали не только хлеб, но и лошадей. Мало того представители местной милиции пороли каждого встречного, заподозренного в неприязни к ним. Недовольные люди не только роптали, но стали самостоятельно организовывать вооруженные отряды. В их числе были Угровицкий А.Ф., Вагины отец с сыном: Андриян и Петр, Должников Семен, Александров с Дмитриевки, Малетин с поселка Светлый Ключ, Якушев и Герус из Нижних сел и другие. По жребию командовать отрядом выпало А.Ф. Угровицкому. Здесь он стал не только членом первого ревкома вместе с Якушевым и Герусом, но и его председателем. В этой должности Угровицкий отдал ряд приказов. В частности арестовать часть колчаковского отряда в селе Озеро-Куреево, а также объединиться с восставшими жителями сел Бодановки, Сайдыпа и Дмитриевки.
Для связи с карабинским отрядом ревком отправил вестовых Пяткова Василия Ивановича и Колосова Михаила Порфирьевича. Под покровом вьюжной ночи они добрались до села, но было уже поздно. Карательный отряд в количестве 250 человек под командованием полковника Соколова, поручика Андреева и ряда других офицерских чинов расправился с населением, перевешав повстанцев на местной площади. Незамеченными выбравшись из Карабинки, Пятков В.И. вернулся с донесением в Озеро-Куреево, а Колосов М.П. ушел в Пешперский поселок. Тем временем, колчаковцы занимали одно село за другим. Колосов вынужден был покинуть поселок, обойти Озеро-Куреево и пробраться в Бийский участок к своему свояку. Но тот выдал его милиции и арестованного Колосова отправили в Бийск, где впоследствии приговорили к расстрелу.
С приближением карателей члены ревкома собрали в волости сход сельчан. Большинством голосов избрали не только волостной Совет, но и все участники схода подписали протокол о выборах Советской власти. Те, кто по каким либо причинам не смог присутствовать на сходе, приходили подписываться под документом на квартиру Угровицкого. Также на сходе решили вооружаться принесенным с фронта оружием, пиками и самоковочными саблями. Изыскивали оружие и на месте. Так, подростки Изотов Петр и Радцев Яков, залезли в подвал Морозовского дома (начальника милиции), чтобы там достать оружие для отряда.
На подступах к Озеро-Куреево, красные повстанцы приняли неравный бой с карателями. Рассеяв их мелкими группами по логам и заимкам, полковник Соколов со своим отрядом занял волостной центр. Они освободили всех задержанных по решению ревкома. Начались массовые аресты. В первую очередь взяли Угровицкого, Матросова, Заколмодина П., Александрова, Изотова Петра и многих других. Тюремные избы заполнились заключенными. Членов ревкома и волостного Совета заперли отдельно, без права свиданий с родными.
На следующий день полковник Соколов, сидя в кресле, приказал подвергнуть экзекуции в виде150 плетей арестованных накануне. К повешению приговорили 16 человек, в их числе Угровицкого, Заколмодина и Матросова. Остальных выводили, раздевали, укладывали на скамью, привязывали руки и ноги и пороли плетьми утяжеленными колючками из проволоки на концах. По Озеро-Куреевской волости выпороли более 500 человек, среди них Бронникова Петра, Хвощенко Михаила, Иванникова, Александрова, Заякина Иллариона, Радайкина, Изотова Петра. Поголовно избили жителей села Сайдып по заранее составленным спискам.
Однако «плетью обуха не перешибешь». К лету 1919 года опираясь на помощь большевицких организаций Бийска, партизанское движение в черни не заглохло. Наступление же Красной Армии в Сибири лишь ускорило падение Омского правительства в центре и на местах. «Облепленные» партизанскими отрядами колчаковцы терпели одно поражение за другим. Возглавляли эти отряды опытные командиры, такие как Кочкин, Мажаров, Усольцев, Суслов, Захаров, Табачников и другие. Отряд последнего освободил Озеро-Куреево. Теперь уже в который раз жертвы и палачи поменялись местами. Многие колчаковские милиционеры были казнены или попытались уйти за границу. Вместе с войсками в конце 1919 года они заполонили Чуйский тракт. Каракорумская элита еще пыталась превратить Горный Алтай в плацдарм для дальнейшей борьбы с Советской властью. Для чего они в принудительном порядке проводили мобилизацию мужского населения и реорганизацию своих отрядов. Однако ликвидация Каракорума оставалось делом времени.
Совет командиров партизанских отрядов Бие-Прителецкой черни единогласно принял решение наступать на последний оплот сопротивления новой власти. Согласно ему они должны были по трем направлениям выйти к Улале. Первое оно же центральное возглавила рота под началом 19-летнего Мажарова и его помощника Суслова. Перед ними поставили боевую задачу: двигаясь из Турочака через Санькин – Аил, Тондошку и Тулой очистить от каракорумцев Кебезень и Артыбаш. Тем самым обеспечить тыл и наступление эскадрона под командой Захарова. Он должен был переправиться через Бию у села Кебезень и, поднявшись вверх по Сара-Кокше удерживать Ыныргу до подхода роты Мажарова. Затем соединенными силами развивать наступление на села Успенкое (ныне с. Чоя) и Паспаул.
Тем временем на правом фланге эскадрон Ф.И. Усольцева , спустившись вниз по Бие, занять село Тайна и стремительной атакой на Паспаул поддержать наступление соединенных сил центра. Пока «северяне» отвлекают на себя главные силы каракорумцев, в Ергах за Катунью батальон Кочкина обеспечивал левый фланг. В его задачу входило переправиться через реку и нанести удар с тыла Улалинскому гарнизону. Однако силы Каракорума не стоило недооценивать, а они доходили до 1500 человек, и их количество с каждым днем увеличивалось за счет местного населения. Бои выводили из строя десятки людей убитыми и раненными с обеих сторон.
Уже в Тулойском бою начались первые потери, а в Пыжинском погиб Иван Емельянович Морозов. В Кебезенском деле Попов Феофан, будучи раненым, застрелил 11 каракорумцев, а Селезнев Федор зарубил шашкой 92. Под Артыбашем убили командира роты Мажарова. Батальон Кочкина завяз в обороне и не сумел форсировать Катунь. Не хватало продовольствия. На четыре человека выдавали одну овсяную лепешку.
Так продвигаясь по черни с ожесточенными сражениями, партизаны вышли к Паспаулу раньше Усольцева. Здесь их уже ждали. Суслов с группой в тридцать человек вынужден был занять высоту, и не давал каракорумцам обойти их с тыла. Буравлев Степан с 28 бойцами сдерживал атаку за атакой в центре села со штабом в квартире Жеребятьева Анания. Атаки продолжались с десяти часов утра и до десяти часов вечера. Люди голодные лежали на снегу в мороз, изнемогая от усталости и голода, белые продвигались все ближе, перебегая от дома к дому. Не теряя самообладание, неграмотный Буравлев, создавал видимость «батальона», а на самом деле их и взвода не было, но люди стояли до конца, такие как Шукшин Степан, Перов Самсон, Савков Василий, Щетинин Василий, Лопатин, Визяев и др. И только в одиннадцатом часу подоспел на помощь отряд Усольцева. Это дало возможность передохнуть партизанам и перевязать раненых. Видя перед собой соединенные силы красных, отряды Каракорума отступили. Преследуя их по пятам, 18 декабря 1919 года партизаны под командованием Ф. И. Усольцева вошли в Улалу.
Ликвидация отступавших колчаковцев была возложена на 26-ю Златоустовскую стрелковую дивизию (начдив Я. П. Гайлит). Сменив партизан, красноармейцы перешли в наступление. Они очистили территорию Горного Алтая от колчаковцев и их сторонников, и к 14 апреля 1920 года вышли на государственную границу в районе населенного пункта Ташанта.
Вернувшись в родные села, бывшие красные партизаны надеялись сеять хлеб, растить скот и свободно распоряжаться продуктами своего собственного труда. Введение же продразверстки было расценено ими, как прямое посягательство на их вольницу, своеобразную «сибирскую махновщину». Восстание началось 2 мая 1920 года под лозунгами: "Долой всякую власть, да здравствует анархия - мать порядка!". На первом этапе оно охватило «хлебные» волости Бийской черни. В Дмитриевке, Озеро-Куреево и др. селах возглавил недовольных уже вышеупомянутый партизанский командир Табачников.
Пожалуй, одной из самых противоречивых фигур для историков и поныне остается Григорий Рогов - бывший командир партизанского отряда, в одночасье ставший "белогвардейцем". Рогов, вернувшись, домой с фронта осенью 1917 года, работал в Барнауле, в земельном отделе местного Совета. Революцию встретил равнодушно. Опасаясь преследований белогвардейцев, возвратился в родное село Жуланиха (ныне - в Заринском районе), затем ушел в чернь и зимой 1918-1919 годов создал партизанский отряд.
По воспоминаниям Елены Новоселовой, дочери его сподвижника, анархиста Ивана Новоселова, поначалу отряд нередко занимался грабежом зажиточных жителей, нападением на белогвардейские обозы. Ныне документально установлены факты расстрела отрядом в мае 1919 года монахов Жуланихинского монастыря, казни зажиточных жителей Зыряновки и Тогула, разрушения церквей в округе. Имеются и опубликованные сведения, что в походе на Новокузнецк отряд Рогова занимался массовыми убийствами мирных граждан и мародерством.
Несмотря на то, что рядом с известным партизаном был большевик Матвей Ворожцов (партийная кличка Анатолий, позже - один из руководителей Губчека), Рогов нередко проявлял независимость. Большое влияние на Григория Федоровича оказывал командир одного из партизанских отрядов анархист Иван Плотников, позднее возглавивший Сорокинское восстание.
Но большевики прощали "партизанщину" - ведь крестьяне громили белогвардейцев. Недаром же Рогова не привлекли к ответственности за бандитизм, даже наоборот - разрешили управлять подконтрольными районами. Дело-то сделано: до прихода отряда в селах и городах были враги Советской власти, после ухода их не стало. А вот когда Григорий Рогов выразил неудовольствие по поводу расформирования и разоружения отряда, притеснений крестьян ("комиссары закомиссарились на мягких стульях"), уже 6 мая, через три дня с начала мятежа, Алтайское губбюро РКП (б) приняло решение называть известного партизана, свыше полутора лет боровшегося за народную власть, "белогвардейцем".
В числе руководителей антибольшевистских восстаний были красные партизаны, белогвардейцы и советские работники. Григорий Рогов, Иван Новоселов и Табачников являлись типичными представителями "сибирской махновщины". Они служили "и нашим, и вашим": от борьбы с белогвардейцами и временного сотрудничества с большевиками в период борьбы за власть - до яростной борьбы с установившейся диктатурой под антикоммунистическими и анархистскими лозунгами.
Как и по всей Сибири, в Северном Алтае были спешно сформированы части особого назначения. Для успешной борьбы с восставшими, 90 процентов Горно-Алтайской организации РКП (б) было мобилизовано в ЧОН по первой очереди призыва. Еще в середине августа 1921 года был объявлен приказ Горно-Алтайского УКОМа РКП (б) и начальника отряда особого назначения о мобилизации коммунистов на борьбу с крестьянским мятежом. Члены и кандидаты в члены партии городской парторганизации переводились на военное положение. Вслед за Бийском и Улалой чрезвычайное положение было введено в районах, где органы Советской власти и военные силы района поступали в подчинение чрезвычайной тройки, которая была создана для принятия срочных мер при отсутствии связи с уездными организациями. Сибирский Ревком выступил с обращением к крестьянам Горно - Алтайского и Бийского уездов. В нем содержался призыв не верить распространяемым главарями восстания воззваниям и обещаниям. Всем, поддавшимся на обман и вступившим в крестьянские отряды, предлагалось в срок до 1 декабря явиться в исполкомы, сдать оружие и возвратиться в свои дома для занятия мирным трудом. При этом им гарантировалось полное прощение.
Уездный исполком в своем постановлении потребовал от населения, чтобы ни одному повстанцу не было оказано приюта и помощи в селениях Горного Алтая. Председателям волостных исполкомов и сельских советов вменялось в обязанность: жителей, оказывающих содействие мятежникам, арестовывать и направлять в уездный исполком для предания суду революционного трибунала. Чрезвычайными тройками по борьбе с восстанием проводились показательные выездные судебные процессы по их пособникам.
Отряды ЧОН сыграли большую роль в окончании разгрома повстанческих соединений, особенно в Бие-Прителецкой черни, где регулярные войска с трудом ориентировались в горной тайге. Истребительные отряды ЧОН, сформированные из местных коммунистов, хорошо знали не только территорию, но и членов повстанческих соединений. Таким образом, гражданская война завершалась тем, что действительно "брат пошел на брата". Но и после выполнения военных задач чоновцы нередко использовали методы террора, получившие название "красный бандитизм", - теперь уже против мирного населения. Так, для подавления крестьянского восстания под водительством Табачникова привлекли его соратника по оружию Чернцева Михаила Андреевича. Особые части, разметали плохо вооруженные и разрозненные отряды повстанцев. При выполнении данной боевой операции они проявляли изощренную жестокость и беспощадность к своим соотечественникам.
Мятежи 1920 - первой половины 1921 года происходили преимущественно в той части Бийской черни, где преобладало русское население. Причин такого территориального распределения было несколько. Главными из них были политические и военно-географические факторы. Если в условиях «военного коммунизма» продразверстка почти не затронула северных алтайцев, а для части деревенской бедноты, жившей за счет внутриволостного перераспределения, даже была выгодна, то с введением продналога ситуация резко изменилась. Платить налог пришлось всем категориям крестьянства, в том числе, и жителям Прителецкой черни, что вызвало их недовольство и обусловило включение в вооруженную борьбу против коммунистов. Удаленность черни от Бийска и Улалы, где, в основном, дислоцировались войска Красной Армии и коммунистические части особого назначения, а также суровые природно-климатические условия в большей степени благоприятствовали ведению в них партизанско-повстанческой борьбы, нежели в лесостепных и предгорных районах Северного Алтая (продолжение следует)… Иван Черлояков.
Отправлено: 03.12.12 00:09. Заголовок: НАШЕЙ ИСТОРИИ СТРО..
НАШЕЙ ИСТОРИИ СТРОКИ
У каждого человека слово «история» ассоциируется с какими-то определёнными событиями, вехами в развитии человечества. Для меня это, прежде всего, история России, Горного Алтая и нашего села, частичкой которых является и история моей семьи, рассказывающая о многих поколениях моих предков по линии матери.
Турочак основан примерно в 1840 годах. Первым поселенцем здесь был русский миссионер, который по заданию русского правительства приобщал местных жителей (алтайцев) к русской православной вере. Вслед за миссионером поселился лесник, который следил за рубкой и сплавом леса по реке Бии. Они жили на ее берегу, в том месте, где сейчас находится районная библиотека.
Затем приехали русские переселенцы из степных районов нынешнего Алтайского края. В их числе были Тырышкины, Казанцевы, Стенины, Клепиковы и другие. Они занимались заготовкой сплава леса в Бийск (плотами), охотой, рыболовством, корчевали лес на ближних горах и сеяли привезенные с собой семена льна, пшеницы, ячменя, проса, овса. Разводили коров, овец, лошадей, пчел. Строили дома. Всеми продуктами питания и одеждой они обеспечивались за счет своих хозяйств, потому что не было дороги до ближайшего города Бийска (200 км) и не было никаких торговых организаций.
Позже, в 1850-х годах, в Турочак приехали сразу несколько семей Казанцевых. Первая семья из с. Старотырышкино Смоленского района, нынешнего Алтайского края. Но они поселились не в Турочаке, а по реке Лебедь. Яков Самойлович, мой прапрапрапрадедушка поселился за Лебедью (ныне – район Каяшканского моста). Ему понравилось место: рядом озеро, в котором много рыбы, а неподалеку - красивая гора Кашевар. Но его дети не захотели там жить, и мой прапрапрадед поселился под Салопом, у места впадения в реку Лебедь Мутной речки, вытекающей из-под Салопа. Он посчитал это место более удобным для жилья.
Семья раскорчевывала тайгу на невысоких горках и сеяла пшеницу, овес, просо, лен и ячмень. Также они косили сено для домашнего скота. В Лебеди ловили рыбу, ее было так много, что поздней осенью ее налавливали и замораживали на зиму. У прапрапрадеда было много детей, но никого он не обучил грамоте, так как жить было трудно, а школы рядом не было. Кстати, так как прапрапрадеда звали Константин Яковлевич, то место, где он жил, до сих пор называют Костенькина заимка.
Брат Якова Самойловича - Иван Самойлович - поселился с другой стороны Салопа. Это место сейчас в честь него называют Ивановкой. У него было много детей и внуков, которые тоже обзаводились семьями и строили дома рядом с отцом и дедом. Они жили большой дружной семьей, и умело вели свое хозяйство. Моя прапрабабушка Анна Гавриловна жила у них в прислугах до замужества и рассказывала, что они были очень богатыми людьми. У них даже был граммофон, который в те времена был большой редкостью. Но во время гражданской войны и колчаковщины они вынуждены были кормить колчаковцев и их лошадей. За это в 1930 году некоторых мужчин из семьи посадили в тюрьму, а сами семьи отправили в ссылку на север.
Когда началась Великая Отечественная Война, весь народ из поселка переселился в Турочак, а мужчин взяли в армию. Многие Казанцевы и их родственники расселились по всему району и области. И сейчас почти все Казанцевы, живущие в нашем районе, являются потомками тех наших предков, которые в середине 19 века поселились по реке Лебедь.
Подробнее я расскажу о прямом потомке переселенцев Казанцевых – моём прадедушке - Иване Ивановиче Казанцеве и его супруге – Марии Иосифовне Казанцевой (урождённой Петкус), участниках Великой Отечественной войны.
Прадед родился 19 января 1923 года в селе Турочак, в доме, где сейчас находится милиция. Он был третьим ребенком, до него были еще двое – Николай и Павел, но они умерли в детстве. Родители прадеда – Анна Гавриловна Мордвинова и Иван Константинович Казанцев - были крестьянами. Жили они в небольшом домике, всего 5х8 метров. Родители зарабатывали на жизнь своим хозяйством. Отец был лесником, а в 1930 году вступил в колхоз.
В 1931 году прадедушка окончил первый класс. Учился он хорошо. Весной 1932 года семью раскулачили, отобрали дом, даже никуда не брали на работу (было такое указание), лишь на лесозаготовки. В сентябре 1932 года они решили найти место, где не знают, что семья ссыльная, поплыли на плоту мать и трое детей (отец остался в Турочаке). Ночевали на берегу. Плыли три дня. В дороге голодали, а сплавщики ели пшенные лепешки на молоке, которыми угощали детей. Напротив Старой Ажинки плот сел на мель и разбился. Они чуть не утонули, дети очень напугались. Когда приехали в Бийск, то впервые увидели трактор…
С 1930 по 1939 год мой прадед учился, окончил 9 классов; 10 класса в Турочакской средней школе в то время не было. Из-за тяжёлого материального положения семьи, желая помочь матери, прадед рано начал работать. С 1937 года - в должности библиотекаря школьной библиотеки, потом - районной. С сентября 1939 года стал учительствовать в Турочакской средней школе. Сначала вел 3 класс, а зимой был назначен преподавателям математики и физики в 5-7 классах. Было ему тогда 16 лет. Прадедушка рассказывал, что в те годы детей отдавали в школу иногда даже с 8-9 лет, поэтому некоторые из учеников были его ровесниками.
Летом 1940 года он с отличием заочно окончил Горно-Алтайское педагогическое училище. В 1940-1941 учебном году вел уроки физики уже до 10 класса, и в 1941 году, когда школа сделала свой первый выпуск, своих первых выпускников провожал и мой прадед…
Дальше учиться помешала война. Осенью 1941 года, по словам моего прадеда, он был сослан на работу в Озеро-Куреевскую неполную среднюю школу, так как в Турочак прибыли более компетентные учителя. В 1943 году вернулся с семьей (мать, брат, две сестры) в Турочак и был призван в армию.
После краткого пребывания в запасном полку в городе Бийске, в конце лета 1943 года он был отправлен на фронт в 910 гвардейский стрелковый полк, рядовым, на второй Прибалтийский фронт, где с очень большими потерями шли наступательно - освободительные бои. Прадед был определен в отделение связи и в этой должности во время наступления под городом Невель, в направлении деревни Ворожейки, был ранен во время выполнения боевого задания (поиски обрыва в линии связи, который был устранен за несколько минут до ранения).
Шесть месяцев пролежал мой прадедушка в госпиталях. Сначала в полевых, потом - в сортировочном в Вышнем Волочке, в городе Тутаев (Ярославской области) и в последнее время - в 5369 в городе Любим, Ярославской области. Оттуда был выписан в мае 1944 года в запасной 193-й полк в городе Шуя, Ивановской области, где служил до конца войны сапером – инструктором.
В конце 1945 года был демобилизован, снова прибыл в Турочак и был назначен на работу в Турочакскую среднюю школу преподавателем физики и математики. Заочно окончил сначала Новосибирский учительский институт, затем - Горно-Алтайский педагогический по специальности. Некоторое время работал завучем, совмещая эту работу с преподаванием физики.
В 1978 году ушел на пенсию, так как последнее годы постоянно болел, это мешало продуктивно работать учителем. Болезни начались с сильной простуды, когда 11 ноября 1943 года, раненый, истекающий кровью, с рассвета до вечерней темноты пролежал боец в летней амуниции до того момента, когда его нашли и подобрали товарищи. Спасибо им. Была зима, мог бы и замерзнуть...
Мой прадедушка по-настоящему любил природу и охранял ее. Это благородное чувство он воспитывал и в своих учениках. Класс, где работал классным руководителем мой прадед, всегда считали счастливым: дети больше других ходили в походы, вечерами считали звезды (прадедушка преподавал еще и астрономию), наблюдали явления природы. Будучи педагогом от Бога, прадедушка продолжал заниматься воспитанием подрастающего поколения и после выхода на заслуженный отдых, участвуя в различных патриотических мероприятиях, выступал перед школьниками и молодёжью.
Он мало рассказывал о войне нам, своим внукам и правнукам, воспоминания о том страшном времени были тяжелы. Но с удовольствием рассказывал о своём раннем детстве, например, как его возили «на откорм» к дедушке на пасеку, и о послевоенном времени, когда люди, пережившие войну, жили с надеждой на лучшее, радуясь каждому мирному дню.
Иван Иванович долгое время был внештатным корреспондентом республиканской газеты «Звезда Алтая», где публиковались его очерки и фотографии. Он увлекался фотографией и киносъемкой, оставив нам, своим потомкам, бесценный фото и кино-архив. Кроме того, мой прадедушка был замечательным поэтом, он написал множество лирических и иронических стихов на самые различные темы - о природе, войне и другие. Одно из стихов, написанных в годы войны, он посвятил медсестре из госпиталя, в котором он лечился после ранения – Петкус Марии Иосифовне.
Дежурная сестра
Сестра сидит и вяжет у свечи, В руках крючок без устали мелькает, Трещат дрова в распахнутой печи, И на спине горящий луч играет.
Кругом спокойно, двери не скрипят, Шагов не слышно в темном коридоре, Как будто не раненые спят, А тихо плещет ласковое море.
Вдруг стон глухой раздался вдалеке, Исчезло сразу сонное томление, И белой птицей с фонарем в руке, Она уж там, в короткое мгновенье.
«Сестра, никак я не могу уснуть: Палит огнем отрезанную руку. Придумай, милая, и дай мне что-нибудь Хоть на часок уменьшить эту муку».
Стерильный шприц у фонаря мелькнул, Вспорхнула тенью сказочная птица. Еще минута.… И солдат уснул. Пусть дом родной во сне ему присниться…
И снова длинный темный коридор. Бросает печь то зайчики, то тени. И из-под рук затейливый узор Ложится вновь на девичьи колени.
Моя прабабушка родилась в городе Данилове, Ярославской области. Её мать, Тихомирова Александра Ивановна 1884 года рождения, работала прислугой в доме купцов Войлошниковых – Яровицыных. Позже она служила горничной у женщины, работавшей в городе Лович (Польша) попечителем гимназий (старая дева, жившая с двумя братьями). В 1914 году она вернулась в Россию, где стала прислуживать в доме исправника в Любиме, а в молодости была нянькой.
После революции она познакомилась с будущим мужем - Петкус Иосифом Мартиновичем (Петерсоном), родившимся в 1880 в Ковенской губернии на станции Алай, в деревне Талайна. В 1905 году он принимал участие в революционном движении. Разгромили в Риге арсенал, за что он получил 7 лет каторги. С 1905 года по 1912 год был на каторге, строил железнодорожную станцию Смодянка. В 1912 году вернулся на Родину. Его мать, жена Мария с сыном Юрисом и он жили в Риге, Иосиф Мартинович работал на колбасной фабрике.
В 1914 году (с началом войны) всех мужчин из Риги выслали. Жена и ребенок остались там. Он попал на Кольский полуостров, где работал на железной дороге рабочим. Жили в бараке, в котором было множество клопов. Там он заболел цингой. Его положили в Мариинский госпиталь. Стал поправляться. Записался добровольцем. Он служил на бронепоезде, охранял мост через Волгу. Иосиф Мартинович был награжден часами из серебра за бдительность. Далее был в батальоне латышских стрелков. После войны была борьба со спекуляцией, и были созданы специальные отряды, куда попал и он.
Однажды познакомился с будущей женой, менявшей вещи хозяйки на продукты. В 1920 году они поженились в городе Данилове. Были нищими, отправились в деревню Дворяниново. Лето они батрачили. Заработали продукты и вернулись в город. Отец устроился в Народный дом декоратором, а мать - контролером. Вскоре они переехали жить в Любим, на Родину матери моей прабабушки. Отец плотничал до болезни. С его помощью были построены пакгаузы на станции, начальная школа. Выполнял он тонкую работу, столярную. Иосиф Мартинович был вторым мужем Александры Ивановны. Она выходила замуж за приказчика Голованова, от брака было двое детей, умерших в младенчестве от скарлатины, - Вера и Володя (это было до Польши). Но его родители не дали согласие на венчание, так как она была служанкой. После смерти детей она с горя уехала в Польшу.
В 1923 году родилась их единственная совместная дочь - моя прабабушка – Мария. Отец начал болеть туберкулезом. Он стал подрабатывать на дому, делать чемоданы, мелкую мебель и плести корзины. Мать была инвалидом третьей группы (остеомиелит) и работала в артели инвалидов, в магазине продавцом, в столовой. Отцу (кустарю-одиночке) во время НЭПа велели взять патент на 500 рублей, но заплатить было нечем.
Вскоре семью раскулачили (в 1929 или в 1930 году), хотя даже не было своего дома, а жили на квартире. Забрали все вещи, кроме отцовского инструмента и зимней одежды (которые успели спрятать) и дареные серебряные часы. С квартиры выгнали, но родственник (брат матери – Василий) уехал с семьей в Ленинград и пустил их в свой дом, где были две комнаты и кухня. Через три месяца снова пришли раскулачивать, но ничего не взяли.
Родителей моей прабабушки на работу никуда не брали. Летом чистили деляны («Волголес») граблями, жгли мусор; а осенью в колхозах жали серпами хлеб. Расчет получали молоком или овсом. Мать написала письмо Крупской, после чего их восстановили в праве голоса, велели вернуть имущество, но так как все было уже распродано, вернули деньгами (250 рублей, на столько было описано вещей). Жили бедно, голодали.
В школу прабабушка пошла в 1930 году, но ее исключили как дочь лишенцев. Прабабушка проучилась всего месяц. От расстройства она заболела и год пропустила, а в 1931 году снова пошла в 1 класс. Училась отлично (вторая ученица в классе). Учителя её любили, хотя была вертушкой и подсказчицей. Часто болела и пропускала школу. Все время ее навещала Анна Сергеевна Кандыба, подкармливавшая свою ученицу.
С начальных классов прабабушка участвовала в хоре, в шумовом оркестре, в спортивном кружке. В старших классах была в литературном кружке, выпускали журнал, где она писала свои стихи и рисовала. Окончила 8 классов, после 5 октября, в 9 классе, перешла в техникум льноводства, но через год началась война, и учеба прекратилась. В техникум перешла из-за платного обучения в школе (150 рублей в год), а в техникуме давали стипендию рублей 15-20 и продавали хлеб по 0,5 кг.
Прабабушка хотела стать микробиологом. Из техникума она пошла на курсы медицинских сестёр РОККа. Училась полгода, и стала медсестрой, прошла медкомиссию в военкомате (получив в качестве оценок все «5» и одну «4»). 16 мая 1942 года была направлена в 4921 госпиталь. Госпиталь был размещен в школе, где училась моя прабабушка. На фронт она не попала, так как её родители были старыми и больными. Прабабушка работала там до апреля 1943 года. После госпиталь перебросили ближе к фронту, к станции Лыкошино, где пробыли недолго.
Следующее место дислокации – Бологое, где прабабушка была диетсестрой. Раненых привозили на сан. летучках и санитарных поездах с передовой. В Бологом прабабушка была до 6 августа. По настоянию родителей её перевели обратно в Любим, в новый госпиталь №5369, где 24 января 1944 года она познакомилась со своим будущим мужем - моим прадедушкой. Там она работала хирургической сестрой.
В январе того же года умер её отец, а в сентябре 1944 года госпиталь переехал в Белорусский город Речица. Там лечили пленных немцев. Прабабушка рассказывала, как ей приходилось конвоировать строй пленных немцев, направлявшихся в баню. Из оружия ей давали только винтовку с одним патроном. Поэтому ей, двадцатилетней девчонке, было очень страшно.
В Белоруссии была до 6 мая 1945 года, а 30 апреля уже было известно, что война кончилась. Мария Иосифовна написала рапорт начальнику госпиталя об увольнении. Прабабушке предлагали съездить в Германию (отвезти раненых), но она отказалась и поехала домой. 9 мая была в Москве, но салюта не видела. Видела ликующие толпы людей, транспорт ездил, как попало. Все плясали и пели. Москва праздновала победу.
Прабабушка вернулась в Любим. Поступила заочно в городе Данилове в педагогическое училище. До 1947 года работала в РАЙОНО политпросветработником - инструктором. Организовывала работу культурных учреждений. Все это время (с 1944 по 1947 годы) она переписывалась с раненым сибиряком, лечившимся в их госпитале. И ожидания солдата не были напрасными. 31 июля 1947 года белокурая красавица-медсестра приехала в Турочак, где 2 августа состоялась их свадьба.
Прабабушка перевелась в Горно-Алтайское педагогическое училище, которое окончила в 1953 году. С 1 сентября 1947 года она работала в Турочакской средней школе учителем начальных классов, в вечерней школе, вела продленку, работала на детской площадке.
Всю жизнь эти замечательные люди получали письма и поздравительные открытки от своих выпускников со всех концов бывшего Советского Союза. Некоторые из них, будучи уже сами дедушками и бабушками, приезжали навестить своих педагогов. До сих пор в Турочакской и других школах района работают их выпускники, в том числе, бывший директор нашей школы – Колобанова Светлана Алексеевна.
Прадедушка умер вскоре после своего 80-тилетия - 17 апреля 2003 года, а прабабушки не стало за день до ее 85-тилетия – 27 декабря 2008 года.
Мария Иосифовна и Иван Иванович награждены орденами Великой Отечественной войны, многими юбилейными медалями, почетными грамотами. Прадедушка был Почетным гражданином села Турочак, его имя присвоено одной из новых улиц села. Мои прабабушка с прадедушкой прожили вместе 55 лет, вырастили трех сыновей и дочь, которые подарили им 13 внуков и 13 правнуков. Им суждено продолжить с честью род Казанцевых – защитников Родины, педагогов, уважаемых и любимых односельчанами людей.
Все даты в формате GMT
7 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума